Поэзия цветов Тэсигахара Касуми

Прочтя книгу — ставят цветы,

Прикоснувшись к стихам — ставят цветы.

Когда ставят цветы, повсюду

Рождается поэзия

Тэсигахара Касуми [4, с. 16]

Если вдуматься, «живые цветы», как принято переводить название японского искусства «икэбана», не передает сути того, что происходит с цветами при составлении композиции. В сущности, более верным был бы перевод «ожившие цветы», поскольку срезанные цветы обречены на умирание, и лишь благодаря икэбане они обретают второе рождение в новом мире — мире искусства. Востоковед и писатель Всеволод Овчинников рассказывает в своей книге «Ветка сакуры», что его поразили жены погибших в забое горняков, которые после голодовки черпали силы в занятиях икэбаной.

Помогало искусство «оживления цветов» людям и во время Второй мировой войны. Тэсигахара Касуми (1932−1980), дочь Тэсигахара Софу (1900−1979), основателя школы Согэцу, имея в качестве преподавателя столь замечательного человека, стала заниматься икэбаной, когда ей исполнилось тринадцать лет, в конце войны (см. рис. 1).

В девятнадцать лет она начала участвовать в выставках, а в 1954 году открыла собственный класс. В 1961 году Софу и Касуми решили организовать «группу Касуми», в которую вошло тринадцать человек – мастеров, уже обладавших собственной индивидуальностью.

Члены группы, среди которых было только двое мужчин, развили бурную деятельность, посещая выставки, организуя занятия, приглашая преподавателей по разным предметам. При этом Касуми-сэнсэй всегда была мягка, но требовательна. Она обращала внимание даже на то, как человек одет. К моде Касуми относилась серьезно и любила, когда человек умел красиво одеваться. Это ее свойство особенно пригодилось, когда начались выступления по телевидению и поездки за границу. В 1969 году все немецкие газеты печатали восторженные отзывы, когда в Кельне во время открытия Института японской культуры Касуми появилась в церемониальном кимоно хомонгиc большим золотым листом на белом фоне. По подолу шли голубые волны, над которыми порхали бабочки.

Кинорежиссер Ёсимура Кодзабуро, с которым одно время работала Касуми, сказал о ней: «Касуми-сан была самой красивой женщиной, которую я когда-либо знал… Красота Касуми-сан – это гармоничная красота. Ее красота, ум, ее культура, элегантность поведения и хобби – все это дополняет ее общее обаяние» [3].

Кроме икэбаны, Касуми занималась живописью, скульптурой, переплетным делом, арт-объектами во всем стараясь достичь совершенства. Ею было написано несколько книг по искусству постановки цветов. Не миновало Касуми и увлечения авангардом, набиравшем силу в работах ее отца Тэсигахары Софу после Второй мировой войны.

В ее композициях появились конструктивистские элементы, как в композиции «Прямые линии и цвет», навеянной воспоминаниями о тех временах, когда даже вазу достать было невозможно. В этой постановке к конструкции из реек прикреплена консервная банка, играющая роль кэндзана. Поскольку кэндзан принято скрывать от взгляда, банка прикрыта пучком веток туевика. Темно-коричневые, словно обожженные пожаром рейки, ни одна из которых не параллельна другой, создают ощущение хаоса. Пламенеющая гроздь душистого горошка, покрытые чешуйками ветки туевика, напоминающие пепел – и крупный, победный лист монстеры, возвещающий иероглиф «выход» из кошмара войны. В композиционном плане постановка интересна тем, что прямые линии конструкции позволяют использовать густые пучки растительного материала, создавая нужные цветовые акценты (см. рис. 2).

Каким же был мир Касуми, звезды, вспыхнувшей в небе Согэцу и угасшей так рано?

У японского поэта Фудзивара Тэйка (1162–1241), составителя антологии японской поэзии «Синкокинсю», творчество которого проникнуто ощущением сокрытой красоты югэн («сокровенное, таинственное»), есть такое стихотворение:

Я видел, они расцвели,

Ветки вишневых деревьев,

Но в сумраке еле сквозят, –

Благоуханная дымка

На вечернем небе [2]

Во всех сферах японского искусства мастера пытались и пытаются выразить это трудно передаваемое чувство доступными им средствами. Зачастую для этого используется образ тумана, дымки, скрадывающих четкие образы, заменяя их намеком, недосказанностью, привлекая наблюдателя к сотворчеству.

Как воспринимала реальность Касуми, имя которой означает «дымка», «туман»? Как преображался окружающий мир, проходя через дымку ее творческой фантазии?

В одну из поездок по Америке Касуми восхитил небоскреб, к которому подъезжала группа. Чем может поразить небоскреб? Высота, форма, дизайн… Но вот что пишет об этом Касуми: «В конце пути в лучах закатного солнца вырос небоскреб. В окнах сиял свет, и казалось, что его переполняют цветы и зелень» [4, с. 10]. И родилась композиция «Прекрасное путешествие»: не такой уж большой небоскреб из деревянных кубиков в ярко-красной стеклянной вазе, покрытый красными в тон вазе цветами гладиолуса, герберами и зеленью адиантума (см. рис. 3).

Или композиция «Сон бабочки», поражающая своей изысканностью эфемерностью, какой-то ирреальностью. Касуми даже не оставила к нему комментария. Действительно, разве можно выразить сон бабочки в словах. Разве что…:

Вот бабочка слегка

Крылышками дрогнула…

Что грезится тебе?

Тиё

Образ дымки появляется в работе «Белая ночь», навеянной посещением севера Европы. Касуми рассказывала: «Когда я путешествовала по северной Европе, было светло, хотя шел уже восьмой час вечера… В свете фонарей под окрашенным в нежные тона небом и люди, и дома ведут долгие беседы… Люди чутко воспринимали спектакль, который давала им природа, и я думала об этом завидном обычае, о радости, когда многие люди понимают друг друга. Думая об этом, я попробовала создать небольшое произведение» [4, с. 58].

Композиция состоит из двух цветков клематиса, соцветия гортензии и пучка гипсофилы, создающей впечатление легкой дымки. Незамысловатая на вид, она полна символики: клематис – цветок страсти, гортензия – искренность чувств, гипсофила – доброта, благодарность. Имеет значение и цвет стеклянных бокалов: желтый – цвет солнца, голубой – постоянство и преданность. На языке цветов и цвета выражено то же настроение, что и в комментарии Касуми (см. рис. 4, 5).

Что касается бокалов, то использование бытовых предметов характерно для работ Касуми. Это особенно заметно в ее миниатюрах, где требуются лаконизм и непосредственность. Лаконизм – по причине размера композиций, высота сосудов которых, как правило, не превышает десяти сантиметров; непосредственность связана с глубокими воспоминаниями детства, важной темой в творчестве Касуми. Мир детства всегда жил в ней. Порой дверь в этот мир открывалась, и тогда Касуми создавала удивительные композиции, такие, как «Детские песенки».

Подобно свиткам сигадзику, где изображение сопровождается поэтической надписью, в книге «Школа Согэцу», изданной в 1974 году, Касуми сопровождает свои работы хоть и не поэтическими, но поэтичными строками, приведенными выше в связи с другими композициями. О «Детских песенках» она пишет: «Композиции крохотные, и каждая из них непринужденна и индивидуальна. Они полны умиротворенности, как поющие детские голоса. Разные цветочки, плоды с зернышками поют прелестными голосками» [4, с. 11]. Сосуды для таких композиций приобрести непросто, поэтому Касуми либо делала их сама, либо что-нибудь приспосабливала для них. Например, на фотографии «Детские песенки» в левой миниатюре верхнего ряда в качестве вазы использованы две крышки от баночек с лекарствами. Высота получившейся вазочки, в которую вложен цветок космеи, всего два сантиметра (см. рис. 6).

В одну из поездок по Европе Касуми познакомилась с миниатюрами средневековых манускриптов, произведших на нее сильное впечатление. Впоследствии именно с ними она связывала зарождение интереса к миниатюрным цветочным постановкам. В своих воспоминаниях Касуми писала: «В средневековой Европе миниатюра появилась первоначально в манускриптах в качестве детально проработанных иллюстраций и декоративных изображений, и с некоторых пор мир миниатюр чрезвычайно заинтересовал меня. Можно попробовать выразить этот мир в икэбане, например, с помощью одного цветка. К тому же, если спокойно рассмотреть при увеличении его детали – лепестки, пестики и тычинки, откроется их удивительная красота. При этом должны использоваться маленькие сосуды тонкой работы, бутылочки и горшочки. Иногда можно взять пустой флакон из-под духов. Для этих небольших цветов, веточек и листьев сосуд становится очень важен» [3].

Однако скорее всего, знакомство с манускриптами послужило толчком, но не причиной интереса к цветочным миниатюрам. Крохотные композиции, пользовавшиеся успехом, создавал ее отец во время войны на Тихом океане (1941–1945), когда стала ощущаться нехватка материала для постановок, и это не могло не оставить следа в памяти Касуми. К тому же, по воспоминаниям Хироси (1027–2001), брата Касуми, она с детства любила разного рода рукоделия. Когда в 1945 году их семья находилась в эвакуации, Касуми собирала везде кусочки ткани и делала из них маленькие коврики, потом со страстным увлечением занялась вышивкой крестом.

Конечно, любовь девочки-подростка к красивым вещам и желание создавать эти вещи своими руками сохранилось у Касуми, а игровой мир детства сознательно или подсознательно, превратился в мир миниатюр. Даже повзрослев, она старалась не расставаться со шкатулкой, где хранились разные симпатичные мелочи и аксессуары, которые могли пригодиться в работе. А еще Касуми нравилось изгибать ветки, мастерски придавая им нужную форму. Для этого нужны очень мелкие и точные движения рук. Она говорила, что при изгибании «требуется такое же терпение, как когда отращиваешь волосы» [3].

Между тем, после Второй мировой войны жизнь постепенно налаживалась. Благодаря усилиям Софу и Касуми в 1956 году в Токио открылся «Дворец цветов», где собирались и собираются в наше время иностранные студенты, изучающие икэбану. Наряду с учебной и выставочной деятельностью, школа Согэцу принимала участие в создании композиций для украшения сцен, интерьеров, для подношений в храмах, сотрудничала с телевидением.

В 1960 году Софу и Касуми удостоились приглашения от королевы Нидерландов Юлианы; в 1973 году они побывали с мастер-классами в Сиднее, Брисбене, Мельбурне, Канберре и Нью-Йорке. В июне 1978 года в Театре Пьера Кардена в Париже прошла демонстрация постановок, за которой последовал «Фестиваль цветов и музыки» в Вестминстерском соборе в Лондоне, посвященный 25-летию восшествия на престол королевы Елизаветы.

Посетила Касуми и нашу страну. Однако первым в Советский Союз прибыл в 1968 году Тэсигахара Софу со своей супругой, секретарем и четырьмя ассистентами. За месяц пребывания в СССР он провел демонстрации искусства икэбаны в Москве, Ленинграде, Киеве и Сочи, были организованы четыре крупные выставки, на которых были представлены работы Софу.

Визит Касуми в СССР, состоявшийся в 1970 году, проходил более скромно, чем визит ее отца. Пожалуй, самым ярким событием стала демонстрация составления композиций в московском Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Были встречи и в тесном кругу членов Московского клуба «Икэбана». Первый президент клуба Нина Павловна Николаенко вспоминала, как на одной из таких встреч Касуми поставила в низкой вазе на кэндзане сухие травы, окрашенные в красный цвет, затем там же — красные гладиолусы, внизу — гвоздики, тоже красные, а вверху слева пристроила клубок из золотистых нитей. «Вот так я вижу образ вашего государственного красного флага с изображением серпа и молота», — сказала Касуми [1].

1979 год стал самым печальным в жизни Касуми. Скончался ее отец Тэсигахара Софу, глава школы Согэцу. После смерти Софу школу возглавила Касуми, но ненадолго. Ее не стало в следующем году, после чего школу возглавил ее брат Тэсигахара Хироси.

В свое время Софу создал композицию под названием «Былое». В ней ветки сливы и красная камелия расцветают в вазе последней корейской династии Ли и сосуде в виде головы задумавшегося человека, выполненном в древнем стиле (см. рис. 7). Касуми сопроводила эту работу замечательными словами: «У цветов есть своя история, печальная и прекрасная, которую могут поведать сами цветы. Тем более икэбана. Ей всегда есть что сказать» [4, с. 2].

Все материалы предоставлены автором. Статья опубликована по итогам международной конференции «В соавторстве с Природой» в рамках «WID-2024 — Международных дней интерьерного дизайна во Владивостоке», 2024, г. Владивосток.